Продолжаем публикацию книги Антонио Кассано "Говорю все" ( Первая глава книги Кассано была опубликована на нашем сайте ранее).

Перевод Дарьи Строгановой(stromanista, aka mesex)

 

UFerrar’

(Феррари)

 

Первая машина – как первая любовь, она не забывается. Моей первой любовью был черный Гольф металлик, который мне подарил Матаррезе после Бари-Интер. Он до сих пор стоит у меня в саду. Редкое обещание, исполненное президентом – странно.

     Бесплатная машина, однако на права пришлось потратиться, но не сильно. Скажем так: мне сделали хорошую скидку. Я принес фотографию, а называть фамилию и имя – КАССАНО АНТОНИО - не было необходимости. Неожиданно, после того матча Бари–Интер, город начал демонстрировать мне знаки внимания. Сначала я не хотел получать права. Я наивно полагал, что лучше их не иметь, а то ведь и отобрать могут. Но потом меня переубедили. Они могли пригодиться. В том числе и потому, что в течение нескольких месяцев, когда мне было семнадцать, у меня конфисковали три машины и два мотоцикла (125 см³). Все они принадлежали моим друзьям, но те на меня не обижались, ведь я был Главным, хотя им по полгода приходилось ходить пешком.

     Моим первым транспортным средством, еще до Гольфа, был бордовый мотороллер Бустер 50 – красавец. Я купил его на первые деньги, на знаменитую первую зарплату, контрактный минимум. Впрочем, в шестнадцать лет почти три миллиона в месяц были той суммой, которая просто обязывала сделать себе подарок, и я выбрал мотороллер.

     Скорость всегда была моей неотъемлемой частью, жизненной необходимостью, капризом, от которого невозможно было отказаться. В других вещах мне уже более или менее удавалось себя контролировать, я умел сказать нет. Например, когда я играл за молодежку Бари, мой кузен Никола иногда предлагал сходить в бар поглазеть на женщин. Я собирал волю в кулак и отвечал ему, полусерьезно - полушутя, что теперь, когда я близок к первой команде, я должен заботиться о своей репутации. Одним словом, нет, мне нельзя. Хотя на следующий день я мог и сам за ним заехать.

     Вдвоем на Бустере, мы разгонялись, и я выделывал leambennej’, то есть разные трюки, выражаясь нашим родным языком, вставал на козла. Мое знакомство с Валентино Росси было предопределено судьбой. Короче, от моей репутации оставались одни лохмотья - будущий талант итальянского футбола, который поднимает свой Бустер на козла в приличном районе родного города. И плевать на все.

     Когда я перебрался в Рому, я решил дать волю своей страсти к мощным роскошным автомобилям. Едва поставив подпись под новым контрактом, я начал наводить справки, бегать в автосалон каждые две минуты. Мне хотелось, чтобы машин было много, чтобы их можно было менять, как перчатки. Гараж моего дома в Казаль Палокко напоминал завод Фиат в Мирафьори.

     Не мог же Антонио Кассано ездить на одном Гольфе, пожалованном ему Матаррезе. Поэтому я приобрел: черный Мерседес SLK (3200 см³); знаменитый Феррари 456 синего цвета (u Ferrar’, о котором говорит мой друг Фиорелло), подержанный, я взял его у Кафу; голубой Мини для езды на небольшие расстояния; Мерседес класса А, которым я пользовался, если у первых трех садился аккумулятор; Мерседес SL (5500 см³) – потрясающая тачка, без ограничителя, которая разгонялась до 330 км/ч, Рим – Бари за 2 часа 20 минут, включая остановку в придорожном кафе “Fattoria” и позирование для видеокамер дорожной полиции. Тремя месяцами ранее такую же, одним из первых в Риме, купил Винченцо Монтелла, и она меня покорила.

     Неделю спустя я решил, что мне нужна еще одна машина, и купил ML, который всегда производит хорошее впечатление. А потом, в апреле 2004, я оставил в автосалоне свой старый синий Феррари и взял новый, тоже Феррари, только 360 Модена, красный. Позже я забрал его с собой в Мадрид, но сел за руль всего пару раз, до того как Реал подарил нам по Ауди Q7 со встроенным CD-проигрывателем, чтобы слушать Джиджи Д’Алессио и Фаусто Леали: “Ti lascerò vivere, per chi sarà al tuo fianco, piuttosto che permettere di dirmi che sei stanco…” Я знаю эту песню наизусть.

     По сути, я относился к машинам, как к джинсам. Я выбирал их, руководствуясь минутным настроением, в зависимости от того, с какой ноги встал. Пожалуй, Феррари производил наибольший эффект на женщин, хотя на самом деле – невероятно, но факт – в то время я и пешком много таскался. Как Брэд, вот именно.

     Меня часто штрафовали, и пресса, разумеется, уснащала каждый такой случай выдумками, доводя его до абсурда, сразу же превращая его в кассанату. Однажды я банально проехал на красный свет, а на первой странице газеты написали, что я якобы ехал по встречной полосе Cristoforo Colombo. Это очень оживленная улица, нарушить на ней правила – верная смерть. Сплошная ложь, какая езда по встречке? Я за безопасное вождение и никогда не попадал в аварии.

     Если не считать того утра в январе 2003, когда я чуть не умер, когда славный Антонио Кассано, мятежный талант из Бари Веккиа, идол тифози Ромы, бывший голеадор с площади Феррарезе едва не простился с жизнью и не покинул этот мир. Только представьте: больше никаких финтов, ударов пяткой, тренеров, которых можно послать в задницу, маек, которыми можно швырнуть в арбитра (больше я так не делаю, я раскаялся, клянусь) – ничего. И какой глупый конец, достойный только полного идиота, конченого мудака.

     Было четыре часа утра, я возвращался из Казаль Палокко в Рим. Я уже навеселился, но надо было еще забрать кузена Николу из дома подруг. Я гнал со скоростью 250 км/ч, в руках я держал руль и два телефона. С одного мобильника я отправлял смс, по другому говорил. Мне нужно было повернуть, выбрать направление по кольцевой дороге: Фьюмичино или Чампино.

     В тот раз дриблинг мне не удался. Я поехал прямо. Чудовищный грохот. Я закрыл глаза и ни о чем не думал, только успел понять, что на сей раз это не игра, здесь нет идиотов-тренеров и кретинов-журналистов. Это моя жизнь, которая рискует оборваться. Машина погибла, на тридцать восемь тысяч евро убытков. Спидометр, который заклинило в момент столкновения, показывал 180 километров в час.

     Машина развалилась на части, но я был жив, и телефон работал. Я позвонил Николе, тот приехал очень быстро и тут же взялся за дело. Он вызвал техпомощь, чтобы уничтожить все следы аварии, притворившись, что за рулем был он. Для убедительности я прокусил ему палец, и он вымазал лицо кровью. Я бы умер от смеха, если бы за час до этого не был на волосок от смерти. Посреди дороги стоят два кретина, один из которых до крови кусает другого за палец. Но самое невероятное заключается в том, что кретин номер один, у которого, благодаря невероятному везению, нет ни единой царапины, хоть и находится в состоянии шока после жуткой аварии, но он еще жив и даже умудряется избежать скандала (очередная кассаната, сказали бы журналисты). Возможно, то был единственный раз, когда я по-настоящему испугался. С тех пор я снизил скорость. Сейчас я езжу только на Смарте и на ML, если не считать Гольф-первую-любовь, который уже можно назвать антиквариатом. Я отказался от многих капризов. Остался, пожалуй, всего один – научиться управлять вертолетом, но на это нет времени. Я не боюсь летать. Более того, я не боюсь ничего и никого. Страх был только в ту ночь. Думая о ней, я понимаю, что чудом избежал смерти. Не знаю, кто приложил мне ладонь ко лбу, но это определенно был кто-то очень влиятельный. Я не набожен, я вообще не верю в Бога, но я уверен, что в ту ночь кто-то меня прикрыл, оградил, защитил.

     Причем, не тренер, это уж точно.

 

Продолжение следует...

Перевод Дарьи Строгановой