Клаудио Раньери не перестает говорить о "Роме".
- После "Дженоа" я сказал ребятам - вам нужен шок. Игроки праздновали мой уход? Нет, я в этом сомневаюсь. Если такое и правда случилось, то мне надо было уйти раньше. Я всегда ставил превыше всего интересы группы, всегда был с открытым лицом и старался иметь открытые и честные отношения со всеми. Я потерля на оставке деньги, но достоинство нельзя купить. В Турине была другая ситуация, любви не было, и я заставил заплатить, а здесь все иначе, и я не смог бы больше смотреть в глаза. Продление контракта со мной было невозможно, но мне это было нужно как раз для того, чтобы подать сигнал команде, когда двадцать человек знают, что ты под сомнением, нужна особенная крепость духа, чтобы остаться в согласии. После поражения от "Базеля" я почувствовал, что у нас будет трудный сезон и я сказал: есть только вы и я, никого больше, нам нужно делать ротацию состава, и если вы не согласны, скажите сейчас, но услышал тишину. Что разрушило проект? Слишком много слухов, лживые новости, придет тот, придет этот, завтра купит Анджелини, потом Анджелуччи, потом новость об американцах вызвала полный хаос. Машина съехала с дороги и остановилась. Жалобы игроков сделали остальное? Были некоторые реакции, которые заслуживали наказания со стороны клуба, удара по кошельку, вытянутые лица, чтение по губам на тв, надо было наказывать, чтобы не случилось анархии, я не могу быть персональным тренером, у меня 25 человек. Тотти и его 4 минуты на поле? Я бы все сделал заново, Тотти - чемпион, который за минуту может изменить ход и настроение в матче. Так или иначе, мы  сним никогда не ссорились. Он - настоящая бандьера "Ромы", и в раздевалке он наверное намного более одинок, чем кажется. Дони? Жулио Сержио - превосходный вратарь. Пизарро давно имел проблемы с коленом, тренировался летом плохо и мало, не был готов. Чем больше я его защищал, тем больше было нападок в журналах. Поскольку я не идиот,  я много раз спрашивал его, есть ли у него проблемы со мной, я плохо с тобой обращаюсь? Скажи мне это в лицо, если я совершил ошибку, я не побоюсь признать ее, я такой какой есть. Он всегда мне отвечал "нет, мистер, никаких проблем". Но никогда не смотрел мне в глаза. Что я должен сказать, для меня искренность - это самое важное. Борриелло хотел играть всегда, в матче с "Наполи" я выпустил его с первой минуты, и он не видел мяч, через два дня мы анализируем матч, я обратил на это его внимание,  а он отвечает - "я был уставшим, мистер, три матча подряд играл". И я не понимаю теперь, почему  я должен был его уставшего выпускать в четвертый и пятый раз подряд? Я был один, совсем одинок. В Мадриде, Лондоне, Турине и Рим всегда та же революция в клубе, смена владельцев -  я словно ищу такое. Но никаких сожалений нет, со мной остаются полтора чудесных года. Я всем давал понять - если вы не бежите все, мы никуда не доберемся, с завистью, неприязнью, ревностью и эгоизмом мы не преодолеем этот путь. Но некоторые думали только о себе. В прошлом году мы были едины, потом сценарий изменился. Кто остался в моем сердце? Многие, но если надо назвать имя, я  скажу Бурдиссо. Однажды я говорил с командой и сказал "каждый играет так, как тренируется", а он ответил "нет, мистер, каждый играет так, как живет". Глубокие и красивые слова, Бурдиссо никогда не прячется и всегда смотрит в глаза.