В «Ривере» ты был очень близок с лациале Алмейдой, не говорил ли он тебе что-то о «Роме» или Риме?

Матиас мой друг, мы вместе пережили  драму с вылетом «Ривер Плейта». Он говорил мне об Италии, о городе Риме, говорил, что он прекрасен. Так и есть, Рим прекрасен, Колизей великолепен, а также Ватикан, тот свет, который тут… И если хотите знать, он никогда не говорил плохо о романистах, он даже был рад моему трансферу в «Рому».

Когда ты узнал о том, что ты – игрок «Ромы»?

Когда мне сообщил об этом агент.

Первый человек, которому ты рассказал?

Всей своей семье, я живу с ними, я живу для них. Но если подумать, что самым-самым первым был мой отец, он мне очень важен и близок. Это трудно выразить, но одна моя татуировка посвящена бабушке, которой больше нет, и еще одна – с инициалами моего папы.

Он играл в футбол?

Да, в футзал, и я тоже играл в него с детства.

Поэтому ты так часто используешь подошву в игре?

Нет, для меня это нормально.
Очень многие говорят, что ты - «особенный».
Особенный игрок – это Тотти, не я. Хотя в «Роме» все особенные.

Сабатини тоже называет тебя так. Он очень хотел привезти тебя сюда, что он сказал тебе, чтобы убедить принять предложение «Ромы»?

Он мне говорил очень много всего, но ничего из этого – для того, чтобы убедить меня перейти в «Рому». Никого не нужно убеждать переходить в «Рому».

В Риме по отношению к тебе испытывают особенные и новые эмоции – иметь в своей команде игрока экстра-класса, да еще и такого молодого. И есть также страх, что однажды кто-то такой... особенный может увезти тебя от нас. Например, если «Барселона» снова предложит перейти к ним, что ты сделаешь?

Я – игрок «Ромы» и о другом не думаю. Говорить о таком было бы ошибкой. Я только прибыл и должен еще сильно вырасти, должен многому научиться, должен много работать. Мне хорошо тут и я счастлив. Я должен отдать все и я хочу отдать все для этой команды, которая так многое мне дает.

В Риме часто говорят – «не говорите слишком хорошо о Ламеле, у него закружится голова». Есть такой риск?

Нет, по одной простой причине.

Какой?

Жизнь с детства не была очень легкой для меня, я знаю, что значат падения и как надо работать, чтобы снова подняться.

Твоя отец работал пекарем.

Да, но я не умею печь хлеб. Я часто там был, но мне не разрешали прикасаться к муке, потому что это было опасно из-за машин. К тому же я всегда играл в мяч, мяч был для меня хлебом.

Не считая Луиса Энрике, кто из тренеров был для тебя важнее всех?

Горозито, он дал мне возможность играть в «Ривере».

Луис Энрике?

Не хочу так много говорить о нем, вы знаете, как это… Мне нравится, что с ним мы всегда играем одинаково, дома или на выезде,  с лидерами или с последней командой чемпионата.  И это мне нравится.

Как человек?

Очень хороший.

Твоя позиция?

Треквартиста, там меня хочет видеть Луис Энрике.

Что лучше отдать пас или забить гол?

Лучше победить.

Чего может добиться «Рома»?

Скудетто сейчас немного отдалилось. Скажем, третье место.

Но если победить в Катанье?

Да, если победить во всех матчах, то и скудетто математически достижимо. Скажем так – мы хотим добиться как можно большего.

Чего может добиться Ламела в «Роме»?

Выиграть Лигу Чемпионов.

Это то, что ждет нас в будущем?

У нас очень сильная группа, мы только узнаем друг друга, мы молоды. Мы верим. Мы чувствуем себя сильной командой, однако мы должны работать. Мы знаем, что надо столько работать, чтобы добиться чего-то большого для этого города.

Если вернуть время, ты бы играл снова на том Чемпионате Мира до 20 лет с больной лодыжкой?

Нет, я был не прав, но трудно сказать «нет» чемпионату мира и Аргентине.

Ты сказал свое «нет» возможному переходу в «Бока Хуниорс», а «Лацио»?

Аналогично. И туда тоже – никогда.

Скажи, чего ты хочешь от болельщиков «Ромы».

Продолжать так, как делает Курва Суд.

Отправишься туда?

Да, надеюсь,  в следующем году, чтобы искупить вину за дисквалификацию в  Кубке Италии. Болельщики «Ромы» - они немного аргентинцы.

Так что, Курва Суд…

Оле!