Франческо Тотти, должно быть, осознал, что лучший способ предугадать, что тебя ждёт в будущем – это строить своё будущее собственными руками. Именно поэтому у него уже есть своё рабочее место, находится он в том же коридоре, что и у других функционеров клуба. Бюро номер 17.

Наверное, он единственный действующий футболист, у которого есть такой вот кабинет с привинченной к двери латунной табличкой, на которой выгравировано его имя. В этом кабинете стоят стол, компьютер, телевизор, на стенах висят фотографии и футболки игроков, с которыми Ческо когда-то обменивался формой. Ещё с порога виднеются и детские рисунки и письма от юных поклонников, на одном таком рисунке красуется посвящение: «Нашему единственному капитану, на которого мы хотим быть похожи. Команда 96». Бывают дни, рассказывает он, что к нему на приём приходят от двадцати до сорока человек. Бывают и другие, в которые он, уходит только ему знакомыми лестницами, чтобы немного побыть в покое. Все знают, Франческо Тотти – футбольный феномен. Однако обычно люди изучают только его игровые качества, по сути зная лишь его ноги. Но никогда остальные части тела или душу. Он сам никогда не разрешал другим изучать их, под угрозой отказа в интервью. Тем не менее, он вполне может блеснуть и умом, похожим на смесь смекалки мальчишки-дикаря, выросшего среди волчьей стаи, и практичности электриков из песен Паоло Конте. Умом ремесленника, таланта и хитрюги. Кроме всего прочего, с ним весело, а это уже немало. Но всё это выясняется где-то через два часа беседы. В начале ты видишь молодого человека в спортивной обуви и шортах, с коленями, невероятно большими от мускул и красными от шрамов, с верой в глазах и с обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки. Переросток, который, кажется, не очень-то увлечён работой, и думает как бы поскорее смыться из офиса.

 

- Меня предупреждали – поговорить с Тотти о чём-то, выходящем за рамки футбольного поля, почти нереально. В ответ можно услышать лишь междометия. Хочу сразу сказать Вам о том, с какими мыслями я пришёл брать у Вас интервью.

- Видно, что Ваши источники информации думают, что хорошо меня знают...  Я не философ. Может быть, неуч, но не глупый.

- Вы почти не говорите на общие темы, если не брать в расчёт рекламные ролики. Почему?

- У меня не получается выразить свои мысли в общении с людьми, которых я не очень хорошо знаю, с людьми, к которым я не испытываю никаких чувств. Да, честно говоря, мне это и не особо интересно.

- Это то, что принято называть скромностью?

- Скромностью? Может быть, но я бы назвал это характером.

- Можете описать свой характер?

- Я чувственный человек, которому очень очень важна физическая близость. Мне нравится прикасаться к людям. Я люблю обниматься с друзьями, люблю их руокпожатия, люблю класть им руки на плечи. Я знаю, что важно для моих близких, и хочу им отдать всего себя. Это относится к Илари, к детям, да, пожалуй, и всё.

- А что Вы думаете о своих отношениях с прессой?

- Бывает по-разному. Послушать журналистов, так я должен три раза в неделю давать интервью, во время которых мне будут задаваться одни и те же вопросы. Мне это уже надоело. Я хочу говорить о том, о чём хочу говорить. Мне есть что сказать, и я всегда говорю, что думаю, не задумываясь о том, как это будет воспринято.

- Сколько книг Вы прочли на сегодня?

- Одну. «Маленького принца». Это было, когда я едва начинал взрослеть. Тогда мне понравилось. Время от времени я пробую почитать что-то ещё. Беру книгу в руки, начинаю читать, а потом мне становится скучно. Может, я не умею правильно выбирать книги.

- Вы читаете сказки на ночь Шанель и Кристиану перед сном?

- Пока нет, они слишком маленькие. Хотя, может, Илари и читает им сказки, когда меня нет дома, не знаю. Но я собираюсь делать это в будущем. Обещаю.

- Вы хорошо спите?

- Да, и вижу много разных снов. Правда, когда просыпаюсь, никогда их не помню.

- У Вас есть страхи?

- Я боюсь двух вещей – потерять свою семью и умереть.

- Смерть – это единственное, что неизбежно в жизни.

- Да, но я думаю, что после смерти есть что-то ещё. Мне бы очень  хотелось, чтобы существовал какой-то потусторонний мир, в котором бы жили те же люди, что живут со мной сейчас. Я бы хотел их встретить и там. Я часто говорю об этом с друзьями, но никто мне не может дать какого-то ясного ответа на этот счёт. Кто-то говорит, что потусторонний мир есть, другие, что после смерти мы просто исчезаем. Вы сами что думаете?

- Я тоже не могу Вам помочь в этом. А в Бога Вы верите?

- Да. Мне везло в жизни, и я думаю, что это в большой степени, даже в очень большой степени, воля кого-то, кто выше нас. В тринадцать я был похож на какого-то карлика, замухрышку, который ел, ел, и никак не мог вырасти. Я постоянно был у докторов, которые назвали меня гномом. И вдруг я вырос. Так сложилось, и я думаю, это случилось благодаря божьей воле. В детстве я ходил в церковную школу, и я до сих пор молюсь. Читаю «Отче наш» и «Аве Мария».

- Из Гнома вы превратились в Пуппоне, совершенного ребёнка.

- Да, но теперь я стал взрослым мужчиной.

- Вы не боитесь постареть?

- Нет. Я уже предстваляю, как я буду сидеть с друзьями и играть в карты.

- Сколько Вы ещё собираетесь играть в Серии А?

- 5 лет, если позволит здоровье. Мне тридцать три, я пока не старый, и мне ещё есть, что показать на поле. Я хочу выиграть ещё одно скудетто для «Ромы».

- Вы поедете в ЮАР на Чемпионат Мира?

- Всё станет ясно в апреле. Если Липпи захочет, если я буду в форме, и если другие игроки не будут возражать, то поеду. Я думаю, что молодым игрокам это понравится. С Липпи у нас особые отношения, которые выходят за рамки футбольного поля. Я никогда не забуду того, как он поступил со мной, взяв меня в Германию. До этого мы не были знакомы, более того, мы всегда были по разные стороны баррикад, ведь он тренировал «Юве», тем не менее он меня ждал и верил в меня. Я этого никогда, повторяю, никогда не забуду.

- Что Вы будете делать, когда закончите с футболом?

- Что я точно не собираюсь делать, так это становиться тренером. У меня нет способностей быть им, к тому же я слишком добрый. Я хочу стать менеджером. Работать в «Роме»

- Рим, «Рома», почему Вы никогда не решились выйти из своей колыбели?

- По двум причинам: из-за любви к городу и клубу и из-за лени. Я ведь очень ленивый. В «Реале» или «Барселоне» я бы завоевал больше титулов, но я счастлив тем фактом, что за всю свою карьеру носил только одни цвета. Я выиграл спор с самим собой. Болельщики воспринимают меня как брата, когда они видят меня на улице, то машут мне рукой, целуются со мной при встрече, и даже становятся на колени. Сумасшедшие, да? Они любят преувеличивать, но мне нравится их страсть их тепло. К счастью я могу отличить, когда они видят во мне Тотти-футболиста, а когда они видят во мне человека по имени Франческо.

- Кто Ваши друзья в мире кальчо?

- Настоящих друзей у меня мало. В футбольных кругах это Де Росси, Буффон, Гаттузо, Ди Вайо, Вито Скала, конечно же. У меня хорошие отношения с Дель Пьеро, несмотря на постоянную вражду на поле между нашими командами.

- Кассано больше не друг?

- Нет. Мы помирились, но так и не общаемся, как это было раньше. Жаль, он золотой человек.

- Что произошло между Вами?

- Антонио сам всё разрушил. Иногда его будто сносит налетевшим ветром.

- Кассано написал, что у него было шестьсот женщин. Вы тоже принимали участие в таких гулянках?

- Нет. И я советую Вам разделить это число на десять. Ладно, неважно, шучу.

- Вы знаете, что Ваше имя упоминалось в связи с недавним случаем, когда президента региона Лацио, Мараццо (в прессу попали фотографии его визитов к трансвеститам – прим. перев.)? Некоторые транссексуалы сказали, что Вы также посещали их на виа Градоли.

- Ну да, конечно, мне же нечем больше заняться. Пускай говорят, мне всё равно. С транссексуалами у меня никогда ничего не было. В прошлом, во время вечеринок, конечно, бывало разное, это да... Ну с кем не бывает?

- Вы следите за политической жизнью?

- Нет, меня это не интересует. Даже с женой мы никогда не обсуждаем политику.

- Но голосовать Вы ходите. Если не ошибаюсь, то Вы говорили, что на последних выборах голосовали за Велтрони (экс-мэр Рима и экс-лидер Демократической партии – прим. перев.)?

- Да, но только потому, что это мой друг. Но вообще я действительно всегда голосовал за левых.

- Когда Вы были в Хаммамете Вы посетили могилу Беттино Кракси (бывший премьер Италии, похороненный в Тунисе, в городе Хаммамет – прим. перев.). Вы даже расписались там в книге почётных гостей. Он Вам импонировал?

- Нет, честно говоря, я не очень знаком с его историей. Мы были неподалёку вместе с командой. И я посетил его могилу из чистого любопытства, как если б это был музей. Вам это кажется странным? По мне так это вполне нормально.

- Кто был Вашим главным наставником на поле и в жизни?

- В первую очередь, моя семья, ну а следом за ними, Земан и Маццоне. У меня были хорошие отношения с Капелло и со Спаллетти, мне нравился Пранделли, хоть он и проработал с нами лишь месяц, с кем было действительно плохо, так это с Карлосом Бьянки. Он просто ненавидел Рим и римлян и хотел продать меня. К счастью, я ещё здесь.

- Сколько Вы зарабатываете в год?

- Не знаю, надо посчитать. Где-то между восемью и десятью миллионами евро.

- Что Вы делаете с деньгами?

- Кладу в банк, инвестирую, прежде всего в недвижимость. Дома ведь никогда не исчезают. Занимаюсь благотворительностью, но не хочу выставлять это напоказ и говорить об этом.

- Футболисты зарабатывают слишком много?

- Много, но не слишком много. Просто весь футбольный мир сейчас много зарабатывает. Это началось с Лентини, потом был Вьери. Клубы, если хотят, должны что-то менять. Но я не думаю, что это будет просто.

- Игроки по-прежнему, как говорили когда-то, глупые?

- Мы слишком часто находимся в центре внимания и, при этом, слишком одиноки. Так получается, что нам очень тяжело повзрослеть. Но честно говоря, я встречал также и глупых журналистов, глупых адвокатов, глупых коммерсантов. Так что недостатка ума хватает везде.

- Кто, по-Вашему, лучший среди игроков Вашей эпохи?

- Лучший Роналдо. Следом за ним я поставил бы Зидан, Месси, Кака и Криштиану Роналду.

- Тотти в этом списке нет?

- Пусть другие судят, насколько я хорош. Но думаю, кое-чего я достиг.

- Хорхе Вальдано писал, что для него красивый финт с мячом ценен больше чем гол или результативный пас. Возможность подстроиться под мяч, правильно по нему ударить и увидеть, как мяч улетает от тебя, продолжая быть будто бы продолжением твоего тела. Вы согласны  с ним? Что доставляет Вам наибольшее удовольствие?

- Принять мяч налету и в одно касание отдать его, стоя при этом спиной к партнёрам, когда ты пытаешься представить, где находятся твой товарищ по команде, не видя его. Ну и пасы пяткой.

- Я всегда думал, что Вы не являетесь эдаким футбольным «профессионалом» и даже не считаю, что Вас можно просто назвать неординарным игроком. Я не могу себе представить Вас, просматривающего кассетты с записями игр будущего соперника, наблюдающего за тем, как ведут себя вратари во время пробития одиннадцатиметровых, какие схемы выбирают тренеры соперника. Если говорить о стиле, который правильнее всего бы Вас описывал, то я назвал бы его творческим безумием. Вы согласны с такой характеристикой?

- Я играю, руководствуясь инстинктами, стараюсь на поле делать то, что меня радует. Я как зверь – это моя жизнь, и мне не бывает скучно. Травмы, конечно, многому меня научили, заставив следовать определённым правилам. Если б я не стал им следовать, то не смог бы вернуться в футбол.

- Вы жалеете о чём-либо?

- Бывало, меня предавали, в том числе, и члены моей семьи. Мне жаль, что я не смог восстановить все отношения, которые были испорчены.

- Вам стыдно за что-нибудь?

- За то, что я тогда в Португалии плюнул в Поульсена. Мы так и не объяснились.

- Пожелания?

- Хочу ещё двоих детей. Ещё одну пару: мальчика и девочку.

- Если я Вам подарю книжку, чтобы немного улучшить Ваш читательский список, Вы примете подарок?

- Конечно. Только не посылайте мне книг слишком часто.